Остался час, чтобы сделать все к зачету, а у меня конь не валялся. Я успею. Рассказать вам про папу? Все равно расскажу.
С папой мне очень повезло - не многие представители этой профессии катают своих чад на шее, мастерят дома качели, вешают турники, вприпрыжку носятся с маленькой дочкой по сугробам, кутают в ненавистный колючий шарф и катают на санках вниз по ступенькам. Не многие помогают решать математику, до сих пор такую непонятную и страшную. Не многие дарят гиацинты в марте и музыку в апреле. А мой папа дарил, катал, носился и до сих пор беспокоится и хочет дать ремня). Он научил меня точить ножи, чинить всякую отваливающуюся ерунду, готовить суп и считать до десяти перед нервным выкриком, уничтожая его затекающим в легкие успокоением. Он заплетал мне косички покрепче - "чтобы улыбалась" (с) и будил, надевая мои маленькие колючие колготки себе на голову. А еще читал сказки и учил со мной басни Крылова. А еще мы паяли вместе: папа - микросхемы, а я - кусочки олова.
А теперь я где-то у чёрта на рогах, в большом таком городе такая маленькая я. И мне очень не хватает того деда мороза летом, когда папа брился, запаха кофе и сигарет на кухне, такого родного. Парфюма tobacco, запах которого мне не нравился, и лосьона после бритья nivea, который я втихушку тырила и мазала обветренные руки. Просмотра Карслона вместе и троекратного чмока в обе щеки. И хочется, чтобы обнял так крепко-крепко. И все.
Скучаю. Очень.