Леееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееень
забыла, как зовут крестницу.
холодно.
надо уходить. пожааааааааалуйста могиииии

---

я сама отобрала у себя единственный бункер и пытаюсь найти ему замену в чем угодно.

---

хорошо, что никто не читает мой дневник.

я устала и запуталась. я не знаю точно, что именно я чувствую. мне хочется и не хочется к людям. мне хочется и не хочется к Z. мне хочется петь и противно от собственного голоса. мне хочется чувствовать себя красивой, но отражение, в последнее время, все чаще повергает меня в состояние недоумения: я же не такая.
мои шутки иссякли, а моя любовь так и не началась.
губы вечно ободраны, улыбка чаще всего наиграна, глаза все чаще в пол или в экран. денег нет и сил на их зарабатывание тоже нет.

кажется, скоро от меня потянет душком тухнущей плоти, соседи забьют тревогу, полиция вскроет дверь, а там я сижу: в халате и с грязной головой, с сигаретой в зубах и опухшими глазами, с разбросанными бутылками и пеплом по всей кухне. ай, как некрасиво. стыдобааа.

поэтому я делаю уборку, мою голову и рисую брови.

необходимость в разговоре отпала сама собой, потому что сама собой отпала необходимость во мне. закономерно и логично, но я оказалась не готова.

я порядком всех подзаебала своим нытьем, это точно. меня бы подзаебло. перепады настроения эти неуправляемые. пойти что ли на танцы поскорее? или в спортзал, выгонять всю ебаную злость из тела и мыслей. ага, в спортзал, как же. пока не дойдет до ручки, пока я не начну сдирать с себя кожу - не сдвинусь с мертвой точки.

а собственно за что я себя наказываю?

а есть за что.
слабость, сука, слабость, беспомощность, слабость.

---

вот так бывает

бывает ты есть, а тебя никому не надо. ни самым крепким людям-друзьям, ни самой твоей большой проблеме. БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯяя
головной мозг схлопнулся
ищешь выходы в химических соединениях
заставь себя делать хоть что-нибудь, сука!!
перестань думать о хуйне!

хватит
хватит
хватит

это не ты

не ты

твоя адекватность иллюзорна

не ной!

не злись

пожалуйста, не злись.

прекрати.


уймись.
это не твое.
это настолько твое, что ты в ахуе.
это не твое.

ты должна поесть.

ты не должна столько жрать.

улыбнись блядь хоть кому-нибудь.

ВСЕХ СЖЕЧЬ.

РАБОТАЙ. ДУМАЙ О ДЕЛЕ.

залезть под одеяло.

ГОРИ САМА!

как же заебало, как же заебало, заебало.

позволь себе быть обычным человеком.

хватит быть амебой.

учись жить медленно.

ДЕЛАЙ ХОТЬ ЧТО_НИБУДЬ!

создай что-то новое.

НЕ НОЙ!!!!!!!!

я ненавижу это. ненавижу.

снова отек. предположим, что я сломалась.
не будем меня спасать, я сама в состоянии себе помочь.

СПАСИТЕ МЕНЯ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

---

А ПОТОМ "ХУЯК!"

Хуяк! И решение, приведенное в голову дымом оказывается самым трезвым, из всех, принятых ранее.
Пока не знаю, насколько мне страшно. Если учесть, что я постоянно оглядываюсь на нескольких станциях метро - это очень страшно или нет?

---

Из жизни

Моя последняя неделя была смачно окрашена бессонницей, желтоватым дымом различных горючих и развлекательных веществ, удивлением от понимания собственной тупости и полноты картины происходящего.
Знаете, когда бежишь за помощью куда угодно, пытаешься поймать хоть какую-то тростинку и понимаешь, что фактически ты - в пустыне. Ты возопишь о проблеме всем своим существом, а в ответ слышишь "НУ ХУУУЙ ЗНАЕТ". И 2 секунды обидно, а потом доходишь, что ничего другого ты поймать и не мог, и никто в этом не виноват, и даже слава богу, что не понимают.
Каждый день, ночь, вечер, утро ты ищешь ответы где угодно, но все больше в интернетах. Напрямую правду не узнаешь, ищешь хоть какие-то нитки, хоть кого-то, кто знает, что делать.
Доверяешь страшную тайну самым крепким людям-друзьям и одновременно теряешь доверие ко всем остальным. Вверяешь себя узкому кругу самых близких лиц, и тут же начинаешь бояться предательства, ибо уже бывало.

Отсутствие пользы от самого же себя.

---

gjqle? ghjdtlf. ghbxbye nhzcib[cz rjkty/

---

здрасьте

Внезапно захотелось выблевать внезапно накатившую грусть. Вспомнила о дневнике, вспомнила пароль, удивилась тому, как все-таки тонко я подобрала к нему название.
Итак, грусть. Мое лето прошло. И прошло достаточно хорошо - и по деньгам плодотворно, и отдых получился замечательный. Как у многих. Только теперь, сука, холодно очень, и мне, как представителю хладнокровных мне это причиняет нехилый такой дискомфорт.

О чем бы поныть?

Очень хочется подолгу бывать одной. Вне отношений, вне социума, вне.
Хочется не спать с нелюбимым. Уберите "не" в обоих случаях.
Хочется добрососедских отношений, и даже дружбы, но на фоне последних событий все больше хочется жить одной.
Хочется близостей душевных и духовных.
Хочется высыпаться.
Хочется алкоголя.

Что изменилось за последние года 2, как меня тут не было?

Я больше не пою. И не пишу больше. И больше не люблю. И эти трое не являются причинами двух других.
Я не танцую. Не доверяю. Не удивляюсь.

Блядь!

Удивите, влюбите, напоите, заставьте петь-танцевать, и может мне не захочется покоя, о котором так надрывно орет все моё внутреннее. Хотя.. кому это нахуй надо?)

---

как-то больше наверное нет смысла, как-то все отдалилось и уехало в прошлое. как-то вдруг все стало слишком по-разному у нас.

---

Про рубашки)

Романтический идеал мужчины - это август, сеновал и «мисс Алабама». Каждый мечтает познакомиться с красивой женщиной, чтобы извалять её в пырее, клевере и в прочем гербарии. И украсить ей волосы соломой. Так велят нам мужские представления о нежности. Закончив цикл ухаживаний, мужчина теряет способность мечтать до следующего гормонального всплеска.

Эротические фантазии женщин, вы удивитесь, вообще не связаны с сеновалом. Женщины не любят, когда их толкут в тёмном амбаре, где пыль и насекомые. К тому же, девичья голова на сеновале фатально принимает форму сеновала. Это удивительный и гадкий феномен.

Зато, они с радостью посещают квартиры холостяков. Особенно те, где порядок и простор. Не затем, чтобы выжить зайчика из избушки. Всякое бывает, но чаще за другим. Ими движет романтический интерес к мужским рубашкам. Таковую следует надеть поверх трусов и сверкать туда-сюда. Это старинная эротическая традиция. Нет лучшего подарка для дикого мужчины, чем скакать в его сорочке по его жилищу.

Девчонки знают, чего хотят. Когда, застегнув воротник на груди, она пробегает мимо вас по важным делам, не полюбить её невозможно.

Многие не носят каблуков, или узких платьев, или шляп. Но рубашку, пять размеров больше своего, носят все. Сначала девушка прячется в душ, мурлычет там и плещется. Потом выходит и взглядом как бы просит прощения за излишне открытые ноги. Она бы и рада одеться скромнее, но пижама в маленькую зелёную собачку осталась дома. И теперь она - измученная неловкостью жертва обстоятельств с неуместно красивыми ногами.

И сразу видно, какая она беззащитная и какие синие у неё глаза. Ещё можно намотать на голову полотенце. Со стороны будет казаться, полотенце вот-вот перевесит и вся фигура упадёт. Пусть всем будет тревожно за её зыбкий силуэт. С полотенцем можно прийти на кухню. Усесться, поджать ноги так, чтобы колени были бы видны отовсюду. И просто пить чай. И если хозяин до ночи не соберётся подарить ей млечный путь, значит он или в обмороке, или сам женщина.

Если девушка просит у вас сорочку, это высшее доверие. И в ближайшие два-три года, возможно, в вашей жизни наступит август с сеновалом.

Жители Тробрианских островов вместо прелюдии обгрызают ресницы партнёра. Племя сиронио приветствует поедание волосяных паразитов. Якобы, это возбуждает. В Корее колют иглой корень одноглазого змея. В Африке садятся попой на муравейник. В Микронезии даже не хочу говорить, зачем им муравьи. Страшно подумать, на что приходится идти народам, когда мужчина не может одолжить даме рубашку.

Одноклассник Ваня рассказал. У него есть батистовая сорочка с надписью Соса-сола. Куплена с рук в Париже. На груди помидорное пятно. Он пять лет хранил её в отдельном месте в центре шкафа. Всё мечтал, его Настя вернётся и выйдет из душа в Соса-соле, как когда-то раньше. От одиночества он раскладывал рубашку на диване, подходил и гладил. Такой романтический идиот. И все знакомые женского пола, со всеми своими сисями, проигрывали мятой тряпочке в шкафу. Ваня никому не давал её носить.
Но однажды встретилась хозяйственная Рая. Она постирала Соса-солу и надела. Настоящий батист, для ночнушки - идеально.
В голове у Вани случились путаница и наложение образов. Он бы наорал на Раю, но не смог в присутствии Соса-солы. Как потом показала жизнь, кто у него в Соса-соле, тот и есть любимая женщина.

Я когда узнал, поклялся не одалживать у Вани одежду. Вдруг это окажется папин пиджак и придётся Ваню усыновлять. А раньше ещё у него была Света и совсем неизвестно, что она носила из его запасов.

У меня самого есть итальянская рубашка под запонки, но я вам о ней ничего не скажу.

pesen_net.livejournal.com

по наводке papasha_mueller.livejournal.com

---

Я как бы хотела жрать. И как бы хотела порядка в квартире и туалетной бумаги в туалете, а не слушать, как гости мнут газеты за картонной стеной. Я хотела в ванную, после суток в душном вагоне поезда, но НЕТ! Жарение пельменей непосильно для разума.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

В последнее время все чаще наступает ощущение того, что пора подводить итоги, передумывать вещи и совершать завершающие встречи с друзьями. Когда подойдут сроки вы все узнаете сами.

---

твоя очередь терпеть. можешь начинать ненавидеть.

---

счастье

пойти что ль поблевать от счастья? уж больно хочется.

---

(с) Вера Полозкова

Я, меж тем, когда-нибудь неизбежно состарюсь и буду либо чопорной викторианской тетушкой в юбке-рюмочке, с сумочкой-конвертом на застежке и шляпке, прости Господи, что при моем росте будет смотреться не столько смешно даже, сколько угрожающе; такой, старой девой с кружевными ночными сорочками до пят, параноидальным порядком в квартире, с толстой кошкой, с гладкой прической, сухим брезгливым ртом, болезненно прямой спиной, целым букетом сексуальных перверсий; либо грустной такой, одрябшей русской теткой с губами книзу и оплывшими глазами, на которых не держится ни один карандаш, растекается синяком; сыном-неудачником, гражданским мужем-художником; у меня будут большие шершавые руки со старческой гречкой, в крупных серебряных кольцах; я буду испитая и с брылями; еще, может быть даже, не свои зубы, с такой характерной просинью на деснах; но про это даже думать страшно.
Больше всего мне хочется оказаться впоследствии поджарой такой, бодрой лесбиянкой под полтос, с проницательным взглядом и ироничным ртом; полуседой ежик, может быть; вести саркастически бровью и отпускать комментарии сквозь вкусный самокруточный дым; у меня будет такая девица, лет тридцати, худая и резкая в жестах, как русская борзая; с каким-нибудь диким разрезом глаз, может быть, азиатка; громким, заразительным хохотом; черной глянцевитой короткой стрижкой; мы будем скорее похожи на мать и сына-подростка, чем на пару; дадим друг другу дурацкие какие-нибудь односложные прозвища, Ви, Ро, Дрю, Зло, что-то такое; общаться будем на характерном таком влюбленном матерном наречии, драться подушками; и ни до кого нам не будет дела.
Вероятно, у меня будет сын Сережа, тот самый, лет двадцати пяти; может случиться, что девочку-азиатку я отобью как раз у него, мне рассказывали такие случаи; он, впрочем, будет не особенно в обиде, скорее, будет преподносить это как пикантный семейный анекдот, будет такой, красивый рослый раздолбай с челкой, в низких джинсах, с металлической цепью для ключей на боку; я буду его страшно любить и страшно же стебать, он у меня вырастет тот еще словесный фехтовальщик; может быть, он как-нибудь приедет к нам с блеклой какой-нибудь блондиночкой, которую я ни за что не отследила бы на улице, приедет неожиданно серьезный, с другим каким-то, не своим голосом, в глаза не смотря, и тут меня сложит нежностью и ужасом, такой большой сын у меня, черт, ну надо же, такой большой, и отныне мне совершенно не принадлежит.
- Ро, - буду тыкаться я потерянно в затылок своей подруге, - Ро, он женится же, этот идиот. Ро, какое я старье. Она ведь даже не смеется никогда, Ро, что он нашел в ней, разве это мой сын. Я же ему всегда говорила, что нельзя спать с человеком, который не может тебя рассмешить.
И даже, может, позвоню его отцу, фактурному такому дядьке лет пятидесяти пяти, наполовину армянину, большой любви молодости, с которым мы хорошо когда-то пожили лет пять, даже не успели друг другу опротиветь, и буду курить в трубку и вопить, и наверняка буду звать его по отчеству, как сторожа, или по фамилии, потому что это фамилия сына:
- Маноян! Ты можешь себе представить, ее зовут Таня, и она вся просвечивает. Маноян, это наш с тобой сын разве? Разве у меня была такая постная рожа в двадцать пять лет, как у этой девицы? Да я была такой порох, что вылетали стекла, ты же помнишь; я не понимаю этого, Маноян. Он тебе покажет ее, ты только совладай с лицом.
Но виду, конечно, не подам; благословлю; Таня, вполне возможно, окажется славной девушкой; Сереже просто не нужна будет еще одна такая веселая безумица, как мать, он найдет себе омут потише и поспокойней.
Внуков своих не представляю совсем; знаю только, что буду тогда много думать о собственной матери, которую к этому моменту давно похороню, и жалеть, что нельзя ей показать этакой красоты.
Буду, вполне возможно, признанная звезда чего бы то ни было, станут периодически звать экспертом в какие-нибудь ток-шоу; узнавать продавщицы или таксисты; внука смогу устроить в какой-нибудь хороший лицей по давнему знакомству с директрисой, которой окажется, например, Заболотная. Мою внучку будут периодически притаскивать в ее кабинет на переменах и жаловаться, и Заболотная будет смотреть на нее поверх очков-половинок и говорить:
- Маноян, Вы полагате, Ваша семейка попортила мне мало крови?..
У нее тоже когда-нибудь будут внуки, вот же ведь, и может статься, я уже сейчас знаю, какая будет у них фамилия.
И может быть, каким-нибудь душным, разварившимся августовским полднем, избыточным, зеленым, солнечным и пыльным, я сяду где-нибудь в центре, на летней веранде хлопнуть пару мохито между встречами, буду сидеть, качать ногой в нелепой яркой босоножке, и щуриться, и вдруг увижу толстого, большого, совершенно седого Мужчину через пару столиков от себя.
- Как я соскучилась, татарская морда, - громко скажу я воздуху, глядя перед собой, и периферическим зрением увижу, как он дернулся и озирается по сторонам, - какие же ты отъел себе необъятные щеки, Сладкая Тыковка. Вероятно, [Имя] печет отменные пироги.
- Не говори, - хохотнет Мужчина через два стола, и, натурально, звякнут стаканы.
- Пригласил бы разок, на пироги-то.
- Ды ты отобьешь ее у меня, старая курва, - крякнет Мужчина и сыто вытянет губы, - а я стал неповоротлив уже для поисков новой жены.
А прошло ведь тридцать лет, подумаю я, тридцать гребаных лет. У тебя вон пузо и целый выводок кареглазых, у меня вон сын женится. Тридцать лет, слушай, а вон у тебя эти ямочки, и эти же брови, которыми ты одними мог разговаривать без помех.
- Даже не думай, - процедит Мужчина, сделавшийся с годами проницательным как шаман, - она тебя если увидит, она мне потом проест всю плешь.
- Тыква, я играю в другой лиге, ты же знаешь, ты же видел Ро.
- Ро не Ро, а глаза у тебя, Вера, блядские.
Тут я, конечно, буду смеяться; потом расплачусь по счету и надену такие, зеркальные солнечные очки, как у Терминатора или американского копа восьмидесятых годов прошлого столетия.
- Зараза, - скажет Мужчина веско, припомнив, что именно такие я носила каким-то очень давним летом, сойдет по ступенькам веранды, приобнимет, чмокнет в макушку, да и пойдет к машине тяжелым уверенным шагом.

---

gay porn

---

Вот блядство!

Абсолютное гадкое блядство.

---

Я больше не буду. Правда, не буду.
Я, наверное, действительно слишком странная в своем настроении и мировосприятии. Как там? Несчастному счастливого не понять? Очень правдиво.
Ты ошибаешься, я все еще за вас безмерно рада, но, да, мне не понять.
Я наверное слишком поверхностна для тебя, да? Слишком мало любила и слишком в этом неопытна. И, наверное, ты думаешь, что я тебе в этом завидую? Нет. Не завидую. Я за тебя искренне рада. Можешь мне не верить, это личное право каждого.

Бродить от обиды по улицам уже поздно - можно отморозить жопу.

Я тобой горжусь.

А ты... как знаешь.

---

Мне жаль

Мне жаль, что я не то, что ты во мне увидела, когда влюбилась. Мне жаль, что я не то, чем хочу быть. Мне жаль, что я не то, чем представляюсь моим родителям. Мне жаль, что я так поступаю. С собой. С тобой. Мне жаль.